Вот, мне кажется, статья, касающаяся нашей темы (хотя речь в ней идет о фундаментальной науке):
нужна ли фундаментальная наука?
На Земле 6 млрд. населения, и вскоре будет вдвое больше. Земля без применения технических и научных ухищрений – без удобрений, машин и проч. – способна прокормить примерно 50 млн. человек...
Отсюда вывод: люди во всем мире (в том числе читающие этот текст) едят не хлеб, пьют не пиво – они едят и пьют знания. Все, что потребляет сейчас человек, от румяного яблока до колбасы, от рубашки до нарзана – все это на 99% есть знание, обернутое в материю...
Может, уже хватит этой фундаментальной, может, научились уже делать удобрения?
Что это такое – фундаментальная наука? С внешней стороны – классика, институты, библиотеки, доктора и профессора, которые не делают ничего очевидного и говорят о том, чего нет. А с внутренней?
Давайте определим так:
фундаментальная наука – это то, что позволяет в будущем, при возникновении внезапной практической необходимости, быстро находить ответ. Вот примерно как в математике: фундаментальная математика была хорошо развита, и множество задач, которые возникали у практиков в XIX и XX веках, уже были обеспечены матаппаратом – оставалось только применить. Все наши замечательные открытия последних двухсот лет шли в определенном смысле как по маслу – потому что вся математика для них была уже, по большому счету, готова. Так что все трудности этих открытий – легкий бриз по сравнению с тем, что было бы, если б для каждого чиха пришлось бы ждать разработки матаппарата.
Если принять эти рассуждения, тогда гибкость и
практичность науки обеспечиваются как раз фундаментальными исследованиями. Если их будет проводиться недостаточно, то придется, как только возникнет нужда, делать не просто частное применение для хорошо развитой фундаментальной теории, а целую область знаний.
При этом надо помнить, что открытия и новации идут согласованными сериями. Они цепляются друг за друга, многие изобретения возможны только при взаимодействии открытий из разных дисциплин. Поэтому как только окажется, что временные лаги, потребные «на одно изобретение», увеличились, скорость развития техники уменьшится на порядки – как раз по закону Либиха, или – проще говоря – по закону слабого звена: длительность процесса определяется самой долгой его стадией...
И все же, зачем это надо? Ну будет научный прогресс слегка помедленнее. Мы, в общем-то, можем этого и не заметить – сравнивать-то не с чем. У нас же нет перед глазами альтернативной истории, где все иначе, и можно сказать – мы отстали от «правильно» развивающегося человечества на тысячи лет. Как будет, так оно и будет – куда спешить?
Чтобы делать вполне банальные вещи, которые не привлекают внимания в своей обыденности, приходится все время идти через целину. И где будет на той целине яма, а где – стена, знать невозможно. Именно фундаментальная наука, наш склад приспособлений для делания того, чего еще не делали, и приборов для измерения того, чего еще не замечали, - именно в ней накапливаются средства для преодоления фундаментальной новизны мира...
человек и мир устроены очень неудобным для экономической эффективности образом. Я бы назвал это законом неэффективности (или неэкономичности) Вселенной. Вот если со стороны человека зайти – что получается? Для исследования таких вот фундаментальных направлений нужно делать новое, то есть творить. Делать это по заказу, стандартным образом и в заранее спланированные сроки не получается. Творцы говорят о свободе мысли, о непрогнозируемости творчества и прочие слова, а на практике получается так, что если человеку запретить думать в одну сторону и разрешить в другую, то он, подлец, вовсе думать перестает. Не получается так. Либо люди думают свободно и изучают то, к чему душа лежит, либо думать постепенно перестают – по мере исчерпания того, что надумали раньше, до введения запретов на определенные линии исследования.
Это, конечно, звучит подозрительно и как-то по-философски. В конце концов, это наши люди – должным образом стимулированные, они как миленькие задумают. И тут выступает другая сторона – мир ведь тоже этим подлым и неэффективным образом устроен. Области знания, необходимые для изобретения практически важных вещей, так непрогнозируемо переплетаются, что
никогда нельзя сказать, что именно будет надо в следующий момент. Только что, казалось, вот эта вещь – самая ненужная на свете. А капризная история повернулась на другой бок – и без этого уже никуда...
Можно, конечно, и более яркие примеры привести – история техники нафарширована примерами, когда какая-нибудь спектроскопия или хроматография, вчера еще совершенно никому не нужные и абсолютно фундаментальные, вдруг оказывались условиями sine qua non для практической работы...
За ХХ век фундаментальная наука очень затормозилась. Есть симптомы того, что если в XIX и начале ХХ она обгоняла практику на десятки лет, то теперь – на считанные годы, а кое-где едва на месяцы. Об этом, кстати, говорит многохвалимая скорость внедрений...
одно дело – придумать, как фундаментальная наука должна быть переделана, чтобы лучше выполнять свои собственные функции, другое – вопрос о необходимости всей этой фундаментальной науки.
Так что можно сказать, что фундаментальная наука
определенно нужна, и ее мнимая непрактичность и неэффективность – необходимое ее свойство. Фундаментальная наука выстраивает наше будущее, пытается подстелить соломку в те ямки, до которых мы еще не дошли, это страховка человечества. Идти в будущее без страховки – весьма рискованно, а за страховку надо платить. Содержание фундаментальной науки – это и есть плата за такую страховку, оплата того, чтобы будущее было попригляднее и задачи, о которых мы еще не ведаем, разрешались бы легче.
Любите людей.
King Regards,
Andrey
