Развал СССР. Почему это произошло?

[Доцент]

В завершение замечу, что идеи эти лесбиянские (или как там? - либриканские, кажется) - ну, чтоб государство в экономику вообще не вмешивалось, а "невидимая рука" рынка всё сама отрегулирует - такая же опасная утопия, как и "научный" коммунизм. Вроде Марксового "свободного обмена трудом". И на практике несостоятельность свою доказала. В виде Великой депрессии. Это так ещё удачно получилось, потому, что государство всё-таки вмешивалось слегка и антимонопольное законодательство провело.

Намного раньше чем Великая Депрессия.

1890 - Sherman Antitrust Act.
1904 - первое успешное применение (Northern Securities Company)
1911 - разбивка American Tobacco Company и Standard Oil.

Так я это и имел в виду. Что появление крысиного короля государство упредило. Виноват - не очень четко это выразил, вернее совсем нечетко.
А они - молодцы, что и говорить. Спокойно так, без резких движений, человеческих жертв и поломанных судеб, очень большую опасность в зародыше погасили.
Потому и на Мишка гоню, что как слон в посудной лавке, вернее, как свинья в огороде действовал. В смысле не столько съел, сколько потоптал. Прослышал, что сифилис малярией когда-то лечили. И решил триппер полечить, с которым жить и жить можно, пока антибиотики не придумают.
А Великую депрессию трудно, конечно, было предвидеть. Но справились, когда случилась - с помощью беспрецедентного по тому времени вмешательства "неэффективного" государства в экономику.
Но сейчас-то все уже о ней знают. И пытаться возродить неконтролируемый капитализм, Марксом ещё неплохо совсем проанализированный - то же самое, что строительство Марксом придуманного социализма затеять после опыта в бСССР.

[Akskl]

Michael Rywkin "Moscow"s Lost Empire" M.E.Sharp, Armonk, New York - London, England. 1994

стр.13. (перевод с англ. - мой, А.)
Глава 1. Русская сердцевина (Russian Core)

"Россия отступила к своим до-петровским границам, оставляя за собой обломки рухнувшей империи. "Союз нерушимый республик свободных навеки сплотила великая Русь" - он больше не существует. Грандиозность этого события и быстрота с какой оно развертывалось, создали психологическую драму подействовавшую на всех русских.
Большинство русских были уверены в своем собственном превосходстве внутри советской многонациональной структуры и лишь немногие осознавали деспотический характер русского доминирования над "меньшими народами". Напротив, многие видели межэтнические отношения в стране как жертвы России в пользу младших партнеров. Все пространство территорий европейский земельных массивов от Бреста до Владивостока и от Мурманска до Душанбе виделись совсем не похожими на классические колониальные образцы далеких метрополий контролирующих заокеанские зависимые страны. Идеологическое подчеркивание равенства наций оставляло мало места, по крайней мере теоретически, для колониальных отношений. Сталинская эра нарушения этих норм была уже делом прошлого не имеющего никакого отношения к современным условиям. Все эти вышеперечисленные представления оставили русских с иллюзией, что все было в основном под контролем в области межнациональных отношений, что националистическая агитация в республиках найдет лишь ограниченный отклик среди масс местного населения, и что экономические уступки будут достаточными чтобы снять любое недовольство.
История включения других наций в Российскую империю была переписана после 1930-х годов так, чтобы выразить добровольный , прогрессивный характер русской аннексии. С соответствующим образом подправленными школьными учебниками, где противоположные точки зрения умалчивались, русские были расположены принять эту официальную точку зрения на события. Вера в то, что русская нация была очень благожелательной, возобладала над любыми сомнениями о характере русской экспансии. Россия виделась большинством русских как носитель науки, образования, всего современного в самые отдаленные уголки . Русский язык был провозглашен как носитель европейской цивилизации в менее развитые регионы и как единственный практический lingua franca для страны.
В течение процесса разлезания Советского Союза и особенно после 1988-89 годов, русское общественное мнение раскололось на два лагеря: "спасители империи", для которых сохранения СССР было приоритетом, и "строители нации" (включая Александра Солженицына), которые верили в то что Россия может только выиграть от того, что сбросит дорогостоящее имперское бремя. Наиболее популярный аргумент в пользу деколонизации был основан на российском национальном интересе: демонтаж империй капиталистических стран, казалось, повысил их уровень жизни, и должен был сделать то же самое и для России - идея нашедшая некоторый отклик у бедных масс России. Большинство среди второй группы все еще представляли Россию в постоянном союзе с Украиной и Беларусью и даже малейшее меньшинство не могло предвидеть возврата к границам старой Московии. Когда это невообразимое произошло, то реaкцией русской публики был шок как от предательства. Неопределенная судьба большого русского меньшинства во многих республиках сделала принятие этого даже еще более трудным..."